Здравствуйте, в этой статье мы постараемся ответить на вопрос: «Особенности лирики Марины Цветаевой». Если у Вас нет времени на чтение или статья не полностью решает Вашу проблему, можете получить онлайн консультацию квалифицированного юриста в форме ниже.
Тема стихотворения «Идешь, на меня похожий» ни что иное как смерть. Однако смерть не как разрыв связи с внешним миром, а как некое отчуждение, при котором связь все таки сохраняется. На этот раз поэтесса представила себя давно умершей и обращающейся к случайному посетителю ее могилы.
Активное индивидуально-авторское словообразование является одной из самых ярких примет стиля Цветаевой. Новообразования Цветаевой настолько многочисленны и разнообразны. Попытки составить списки окказиональных слов и, тем более, анализ материала показывают, что окказиональное словообразование Цветаевой ставит перед исследователем немало проблем, обсуждение которых может быть полезно и для понимания сущности цветаевского словотворчества, и для изучения поэтического языка в целом.
Противоречие между узуальным и окказиональным словом возникает уже при отборе материала. Проявляется оно в насыщенности поэзии Цветаевой потенциальными словами, образованными по продуктивным моделям и занимающими промежуточное положение между узуальными и окказиональными лексемами (такие слова не входят в нормативные словари, но легко возникают в бытовой речи и в художественном тексте): близь, спех, домашнесть, дочерство, заоблачье, зеленоводный, хвататели, всплачет, посеребрел.
Часто Цветаева заменяет один продуктивный аффикс другим, так что слова как бы заново составляются из морфем непосредственно в тексте: отверженство, глухость, седь, седость (ср. отверженность, глухота, седина). Замещение морфем демонстрирует внутреннюю форму новообразования, оживляет этимологию исходного однокоренного слова, а также вызывает представление о целом классе слов с тем же аффиксом.
В лирике Цветаевой можно найти множество существительных с абстрактным суффиксом –ость. Во многих случаях эти слова образованы не как самостоятельные единицы, а как элементы словосочетания:
На безусости лица, / На кудрей на светлости («Федра»); Не приземист — высокоросл / Стан над выравненностью грядок («Не приземист — высокоросл…»); Над каменностию простынь («Кузьмину»); обессыновленность ста родов («Так — только Елена глядит над кровлями…»); В некой разлинованности нотной («Рельсы»). Имена отвлеченных признаков осуществляют конструктивную функцию словообразования.
Особую группу составляют существительные на –ость с конкретным значением — предмета или лица. При этом обычно узуальное слово становится окказиональным в контексте: Две вечности, две зелени: / Лавр. Мирт / Родства не предали! (о растениях — «Федра»); Прелесть гибнет, а зрелость спит? (о девушке и гражданах) («Ариадна»); Хлещи, стужа! / Терпи, кротость (о девушке) («Молодец»).
Цветаева создает множество существительных от причастий: бритость, выведенность, застрахованность, истерзанность, в закинутости, оставленность, побитость, в разлинованности, распластанность, срифмованность, штампованностью и др. У всех этих новообразований производящие причастия — страдательные, прошедшего времени. Существительные нередко сохраняют в себе не только видовое значение, но и глагольную сочетаемость (управление или примыкание).
Действительные причастия, напротив, вообще не образуют существительных на –ость, и у Цветаевой их нет ни одного. Очевидно, это не случайно, и можно предположить как объективную (языковую), так и субъективную (картина мира Цветаевой) причины такого ограничения.
Естественность словотворчества Цветаевой в большой степени обеспечивается помещением окказионализма в словообразовательный контекст, подготавливающий появление нового слова. Словообразовательный контекст формируется у Цветаевой по-разному, иногда достаточно простым рассуждением-псевдосиллогизмом, как, например, в реплике крыс из сатирической сказки «Крысолов»:
Дело слов:
Крысо–лов?
Крысо–люб: значит, любит, коль ловит! («Крысолов»).
Или свертыванием изображаемой картины в одно слово:
Жены встали, солнце вышло,
Окружен, женоувит –
Кто всех диче, кто всех тише?
Ипполит! Ипполит! («Федра»).
Иногда появление нового слова готовится задолго до его употребления в тексте. Так, слова чехолоненавистник и футлярокол (ими в поэме «Крысолов» называет себя музыкант) подготовлены сценой, в которой городские власти предлагают наградить освободителя футляром для флейты. Футляр этот становится знаком ограничения свободы творчества и свободы личности. В строках Певцоубийца Царь Николай Первый («Стихи к Пушкину») окказионализм образован не только заменой первого корня слова цареубийца, но и идеей всего цикла о сакральной царственности поэта. В стихах этого цикла Пушкин противопоставлен царю Николаю I как ничтожеству и уподоблен царю Петру I как творцу.
Омонимия существительного с императивом, широко представлена в поэзии Цветаевой. Совпадение существительного с повелительной формой глагола представлено в произведениях Цветаевой очевидными столкновениями этих форм, как, например, в поэме «Молодец»: Синь да сгинь — край села, в поэме «Переулочки»: Синь-ты-Хвалынь, / Сгинь-Бережок! Следует иметь в виду, что синий цвет у Цветаевой маркирует границу между реальным и ирреальным миром, между жизнью и смертью, предсмертием и бессмертием. Поэтому фонетическое и грамматическое подобие форм синь и сгинь усиливается общностью семантики на уровне символа.
Зыбкость границы между существительным и глаголом в императиве, а также сравнительной степенью прилагательного или наречия, в тех случаях, когда фонетически совпадают конечные элементы этих форм, становится основой глоссолалии — нарочито невнятной речи, функционально мотивированной в сцене заманивающего колдовства (поэма «Переулочки»):
Пояском через плечико / Хочет — клёк: / Раю-райскою реченькой / Шелк потек. / А — ю — рай, / А — ю — рей, / Об — ми — рай, / Сне — го — вей / / Речка — зыбь, / Речка — рябь, / Рукой — рыбоньки / Не лапь… («Переулочки»).
Единственный узуальный глагол во второй строфе Об — ми — рай предстает, как и окказиональные слова этой строфы, иконическим: тире растягивает его и моделирует заторможенное восприятие речи при гипнотическом обмирании. Глагольная форма распространяет свои грамматические свойства на слова соседних строк: — рей и Сне — го — вей читаются, прежде всего, как императивы глаголов реять и *снеговеть. При этом реять относится к шелку, а снеговеть — к состоянию обмирающего, застывающего героя. Но слово снеговей может интерпретироваться и как обстоятельство образа действия, то есть как наречие в сравнительной степени, примыкающее к глаголу обмирай. В то же время такие общеязыковые формы сравнительной степени, как смелей, веселей, выполняющие императивную функцию в репликах побуждения или приказа, могут характеризовать не только само действие (ср.: иди смелей), но и носителя действия (ср.: будь смелей).
Таким образом, в заговорной формуле, принадлежащей то ли героине-колдунье, то ли комментирующему события автору, слова являются одновременно и не словами, глаголы — не только глаголами, существительные — не только существительными.
Многозначность окказионального слова часто связана у Цветаевой с разнообразными возможностями словообразовательной мотивации. При образовании окказионализма в художественном тексте мотивационное значение слова выходит на первый план. Рассмотрим существительное рань в трагедии «Ариадна». Оно произносится, когда Тезей уступает Вакху свою любимую ради ее бессмертия. Слово рань может быть мотивировано прилагательным ранний (возможно, и наречием рано) и глаголом ранить (возможно, существительным рана). К нескольким производящим для одного производного слова добавляется омонимия корней, что вызывает трудности в содержательной интерпретации контексте:
Но в глазах ее — чаны
Слез в двусветную рань!
Я предателем встану! («Аридна»).
Самобытный талант Марины Цветаевой
«Незаконная комета» поэзии М.И. Цветаевой вспыхнула на небесах русской литературы, когда ей было всего 18 лет. Сборник «Вечерний альбом» стал первым шагом юной гимназистки в творческое бессмертие.
В этом сборнике она определила своё жизненное и литературное кредо-утверждение собственной непохожести и самодостаточности, обеспеченных глубиной души.
Более 70лет назад, отвечая на вопрос одной парижской газеты, что вы думаете о своем творчестве, Цветаева написала:
…Моим стихам, как драгоценным винам,
Настанет свой черед.
(Моим стихам, написанным так рано…, 1913)
А в 1939 году, перед отъездом на родину, заявила: «Стихам моим — всегда будет хорошо». Обе «формулы писательской судьбы» М. Цветаевой сегодня сбылись. Её «черёд» пришел уже тогда, когда писались самые первые строки, когда живая, горячая сила чувства заставила ощутить в себе поэта. Пришла пора рождения нового — подлинного по таланту и духу! — русского поэта.
Марина Ивановна Цветаева — мой любимый поэт. Это поразительный феномен не только русской поэзии, но прежде всего русской культуры, богатства которой столь неисчерпаемы. Из книг и журналов мы узнаем о различных взглядах цветаевоведов на биографию поэта, на ее судьбу. Судьба поэта была сложна и очень трагична. Творчество Цветаевой по-настоящему не изучено, не прочитано. Само творчество, сам стиль поэтической глубины — философский — недоступен для понимания без декодирования, стих воспринимается внешне, неглубоко. Самобытность Цветаевой, ее необыкновенный талант, чувство Родины и любви, эпатаж, цветаевская фронда, максимализм, свойственный юности — все это привлекает молодежь, но самостоятельно дойти до истоков, до корней, понять личность через стихотворение — это очень трудно.
Наша страна сейчас переживет тяжелое время, когда с экранов телевизоров провозглашается культ денег, затаптываются понятия доброты, порядочности, чести и честности, патриотизма, любви, когда резко падает уровень культуры. Цветаева, с ее большой любовью к Родине, с трепетным отношением к любви, к пониманию долга, поможет нам многое понять и восстановить вечные жизненные ценности.
Ее творчество необходимо изучать именно теперь, когда наше представление о наследии Цветаевой обогатилось новыми текстами — стихотворными циклами, поэмами, эссе, письмами, стал вырисовываться облик, образ крупного явления русской культуры. Цветаева явила нам предельно искреннюю силу страстей, уже позабытых в наш рациональный век, ту силу, у которой любовь и преданность («Я тебя отвоюю у всех времен, у всех ночей…») не слова, а действие, разрывающее словесную оболочку, у которой вера в добро и бескорыстие человеческое — единственно возможный путь.
Поэзия Цветаевой самобытна, и стиль ее стихов очень сложен. Усложненная ритмика, звукопись, сбивающаяся на косноязычие, как будто неконтролируемый синтаксис — это воплощение замысла в той форме, которая представлялась единственной как дыхание.
В 1934 году была опубликована одна из программных статей М.И. Цветаевой «Поэты с историей и поэты без истории». В этой работе она делит художников слова на две категории. К первой относятся поэты «стрелы», т.е. мысли и развития, отражающие изменения мира и изменяющиеся с движением времени; другие — это «чистые лирики», поэты чувства. К последним она относила себя.
Одна из главных черт этого «чистого лирика» — самодостаточность, творческий индивидуализм. Своеобразие цветаевской позиции в том, что ее лирическая героиня всегда абсолютно тождественна личности поэта: Цветаева ратовала за предельную искренность поэзии, поэтому любое «я» в стихотворении, по ее мнению, должно соответствовать биографическому «я», с его настроениями, чувствами и мироощущением.
Поэзия Цветаевой — прежде всего вызов миру. О любви к мужу она скажет в раннем стихотворении: «Я с вызовом ношу его кольцо! «; в цикле «Стихи о Москве» представит себя умершей и противопоставит миру живых, хоронящих ее:
По улицам оставленной Москвы
Поеду — я, и побредете — вы.
И не один дорогою отстанет,
И первый ком о крышку гроба грянет…
(Настанет день, — печальный, говорят! 1916)
В этих стихах эмигрантских лет цветаевское противостояние миру получает уже более конкретное обоснование: в эпоху испытаний поэт видит себя в числе немногих, сохранивших прямой путь чести и мужества, предельной искренности и неподкупности:
Некоторым, без кривизны,-
Дорог дается жизнь.
II. Единство жизни и творчества Марины Цветаевой
Всю жизнь стихи были для Цветаевой средством самовыражения. Она поверяла им все. Каждый эпизод ее жизни можно отследить по ее стихам. Вот Февральская революция: «Пал без славы орел двуглавый. Царь! – Вы были неправы», – по этим строкам видно, что к революции Цветаева отнеслась как бы машинально, что происходившие события не затронули её души. Вот отклик Цветаевой на гражданскую войну, разлуку с мужем: «Добровольчество – это добрая воля к смерти», «Белая гвардия, путь твой высок: Черному дулу – грудь и висок»; «Бури-вьюги, вихры-ветры вас взлелеяли, А останетесь вы в песне – белы-лебеди!», – здесь мы видим ее отношение к Белой армии, тоску по обреченным героям, идеальным и благородным воинам. Суровая доля ее мужа С.Я. Эфрона послужила толчком к созданию «Лебединого стана», цикла стихов, посвященного Белой армии, ее обреченной жертвенности.
В творчестве Цветаевой также видно ее отношение к другим поэтам. Бескорыстно и без малейшей зависти она признавала Ахматову «единодержицею струн» поэзии; оплакивала ее, осиротевшую после смерти Гумилева и Блока: «Высоко твои братья! Не докличешься! Яснооконька моя, Чернокнижница!» На смерть Блока она откликнулась в августе и ноябре 1921-го торжественным реквиемом, в котором хотела передать скорбь всей России:
Не свой любовный произвол Пою – своей отчизны рану…
Цветаева, встретившись с мужем в Берлине летом 1922, поехала с ним в Чехию. Там они прожили три с небольшим года. Жизнь в чешских деревнях позволила Цветаевой до самых недр души проникнуться природой – вечной, непреходящей, стоящей над всеми людскими несовершенствами, «земными низостями дней»:
Деревья! К вам иду! Спастись От рева рыночного! Вашими вымахами ввысь Как сердце выдышано!.. Что в вашем веянье? Но знаю – лечите Обиду Времени Прохладой Вечности
В Чехии она необычайно страдает от тоски по Родине, но Родине идеальной, не исковерканной:
Покамест день не встал С его страстями стравленными, Во всю горизонталь Россию восстанавливаю…
Цветаева любила Родину, и проблема возвращения домой очень мучила ее: «Можно ли вернуться в дом, который – срыт?», «Той России — нету, как и той меня», «Нас родина не позовет!», «Здесь я не нужна. Там я невозможна».
Долгое время Марина Ивановна жила заграницей и только в июне 1939 года приехала в СССР. Далее несчастье за несчастьем: в августе арестовали дочь, в октябре – мужа Цветаевой, Гослитиздат задержал ее сборник стихов, ей не на что было жить. 31 августа 1941 года великий русский поэт Марина Ивановна Цветаева добровольно ушла из жизни в небольшом городке Елабуга. В одной из предсмертных записок были слова: «А меня простите – не вынесла».
Фольклорные традиции в поэзии М.Цветаевой
Фольклорные традиции в поэзии А. Ахматовой и М. Цветаевой
В начале XX века интерес к «народной жизни, к русскому народному творчеству, характеризовавший русскую культуру на всех этапах ее развития, приобрел особую значимость и актуальность. Сюжеты и образы славянской мифологии и фольклора, народный лубок и театр, песенное творчество народа по-новому осмысляются художниками, композиторами, поэтами самых разных социальных и творческих ориентаций.
Фольклорные традиции в поэзии А. Ахматовой.
Элементы частушечной поэтики входят составной частью и в создаваемые Ахматовой «синтетические» жанры, вобравшие в себя черты народных заплачек, причитаний, заклятий («Не бывать тебе в живых. «):
Горькую обновушку
Другу шила я.
Любит, любит кровушку
Русская земля.
В годы войны Муза Ахматовой обретает скорбные, суровые черты. Ей оказывается близка фигура народной плакальщицы. В оплакивании погибших Ахматова видит свой гражданский долг поэта:
А вы, мои друзья последнего призыва!
Чтоб вас оплакивать, мне жизнь сохранена.
Над вашей памятью не стыть плакучей ивой,
А крикнуть на весь мир все ваши имена!
Фольклорные традиции в поэзии М.Цветаевой
Во многих стихотворениях Цветаевой обращают на себя внимание характерные для фольклорных жанров языковые формулы. Ее лирическая героиня зачастую использует в своей речи просторечия и диалектизмы:
То не ветер
Гонит меня по городу,
Ох, уж третий
Вечер я чую ворога.
К фольклору в стихотворениях Цветаевой отсылает и обилие традиционно-поэтической лексики, включающей многочисленные эпитеты (ср. “зорким оком своим – отрок”, “дремучие очи”, “златоокая вострит птица”, “разлюбезные – поведу – речи”, “крут берег”, “сизые воды”, “дивный град”, “багряные облака” и т.д.).
Даже в описания бытовых, житейских ситуаций у Цветаевой входят характерные для фольклорных жанров языковые формулы. Так, в стихотворении “Собирая любимых в путь…”, в котором речь идет об обычных проводах в дорогу, лирическая героиня заклинает природные стихии, чтобы они не навредили ее близким. Надо сказать, что обращения к внешним силам, от которых в жизни человека зависело очень многое, для народной культуры совершенно естественно. На их основе сложился особый жанр заговоора, который предполагал произнесение нужных слов в строго определенном порядке. Цветаева в своем загово?ре использует типичную для этого жанра форму обращения – явления неживой природы выступают у нее как живые существа, на которые можно воздействовать:
Ты без устали, ветер, пой,
Ты, дорога, не будь им жесткой!
Много у Цветаевой и упоминаний часто встречающихся в народной поэзии животных и птиц. Причем, как и в фольклоре, поэт говорит о животных, а имеет в виду людей. В этом можно увидеть, с одной стороны, традиционное для фольклора изображение чудесного оборачивания человека животным или птицей, а с другой – поэтический прием, скрытое сравнение. Как и в народном творчестве, у Цветаевой чаще всего встречаются образы голубя, лебедя, орла: “На страшный полет крещу Вас: / Лети, молодой орел!”, “Мой выкормыш! Лебеденок! / Хорошо ли тебе лететь?”, “Материнское мое благословение / Над тобой, мой жалобный / Вороненок”, “Снежный лебедь / Мне под ноги перья стелет” и т.д.
Анализ стихотворения Марины Цветаевой «Мне нравиться, что вы больны не мной»
Стихотворение написано в 1915 году. Оно отличается особым надрывом и обилием выразительных средств. Так, композиция стихотворения построена на антитезе, которая развертывается от первой строфы-тезиса к последней.
Первая строфа:
Мне нравится, что Вы больны не мной,
Мне нравится, что я больна не Вами.
Последние строки:
За то, что Вы больны – увы! – не мной,
За то, что я больна – увы! – не Вами.
Совпадение зачина и конца стихотворения свидетельствует о кольцевой композиции. Для стихотворения характерно обилие отрицаний. Они связаны с любовью, такой, какой ее видит, чувствует, понимает Марина Цветаева. Для неё любовь – это когда «шар земной плывет под ногами»., когда влюбленные «краснеют удушливой волной»,»гуляют под луной».
Он и Она представлены в двух параллельных мирах, не соприкасающихся друг с другом. Но эта отчужденность мнима, так как «. Вы меня – не зная сами! –Так любите: за мой ночной покой. «. Сама героиня бережно хранит в памяти каждый момент проведенный с ним вместе. Она сожалеет, что не будет » гуляний под луной», «солнца у на над головами».
Эмоциональная напряженность последних строк, анафоры придают всем отрицаниям обратный смысл.
III. Приемы, средства выразительности
Марине Цветаевой присущ свой неповторимый стиль в поэзии, ее стихи всегда можно безошибочно узнать по особому распеву, ритму, интонации, четкости и завершенности, по многочисленным приемам и средствам выразительности. В этой области она явилась и осталась смелым новатором, щедро обогатившим поэзию XX века множеством великолепных находок.
Романтическое двоемирие в стихах Цветаевой выражает ее вечный внутренний конфликт между бытом, окружающей ее действительностью и духовной стороной бытия. Этот конфликт пронизывает все ее творчество, приобретая различные формы и оттенки:
На, кажется, надрезанном канате
Я – маленький плясун.
Я – тень от чьей-то тени. Я – лунатик
Двух темных лун.
Часто можно встретить в стихах Цветаевой синтаксический параллелизм, используемый ею для усиления образности и эмоциональности:
В декабре на заре было счастье,
Длилось – миг.
…В январе на заре было горе,
Длилось – час.
Это и много и мало.
Это и просто и темно.
Очень любима Цветаевой звукопись, она часто использовалась ею для того, чтобы показать необходимые для данного стиха сопровождающие звуки, которые придают ему особую окраску, помогают читателю лучше вникнуть в стихотворение:
Рас-стояние: версты, мили.
Нас рас-ставили, рас-садили,
Чтобы тихо себя вели
По двум разным концам земли.
Вдохновений и сухожилий.
Не рассорили – рассорили,
Расслоили.
Стена да ров.
Расселили нас, как орлов–
Заговорщиков: версты, дали.
Не расстроили – растеряли.
По трущобам земных широт
Рассовали нас, как сирот.
Который уж, ну который – март?!
Разбили нас – как колоду карт!
Марина Цветаева часто использует анжамбеманы, которые служат сильным средством интонационного выделения отсеченных стихоразделом отрезков фразы:
Расселили нас, как орлов
Заговорщиков: версты, дали.
Думалось: будут легки
Дни — и бестрепетна смежность
Рук.— Взмахом руки,
Друг, остановимте нежность.
Мне всё равно, каких среди
Лиц — ощетиниваться пленным
Львом, из какой людской среды
Быть вытесненной — непременно.
Тоска по родине! Давно
Разоблаченная морока!
Выразительность стихотворения достигается Цветаевой при помощи пропусков, умолчаний. Цветаевская «оборванная фраза» заставляет читателя либо замереть на высоте эмоциональной кульминации, либо задуматься о последних строках стихотворения, самому завершить мысль автора:
Забыть, как пламенно в лазури,
Как дни тихи.
Баюкай же – но прошу, будь друг:
Не буквами, а каютой рук:
Уютами.
Я не знаю, жив ли, нет ли
Тот, кто мне дороже сердца,
Тот, кто мне дороже Сына…
Темнеет высокая зала,
Уходят в себя зеркала.
Нежнее всех, кто есть и были,
Не знать вины.
Рефрены очень часто используются Цветаевой для постепенного нарастания эмоциональной напряженности в стихотворении, либо для того, чтобы особо заострить внимание читателя на данной мысли, повторяя ее несколько раз:
Я глупая, а ты умен,
Живой, а я остолбенелая.
О, вопль женщин всех времен:
Мой милый, что тебе я сделала?!»
…Увозят милых корабли,
Уводит их дорога белая.
И стон стоит вдоль всей земли:
Мой милый, что тебе я сделала?
Серый ослик твой ступает прямо,
Не страшны ему ни бездна, ни река.
Милая Рождественская дама,
Увези меня с собою в облака!
…Из кладовки, чуть задремлет мама,
Я для ослика достану молока.
Милая Рождественская дама,
Увези меня с собою в облака!
Марина Цветаева в своих стихах создает особую поэтическую интонацию, искусно используя паузы (они передаются с помощью многоточий, точек с запятой), дробление текста на выразительные отрезки, часто Цветаева прибегает вопросительным и восклицательным знакам, любит с помощью многочисленных тире выделять особо важные, ключевые и эмоциональные слова и выражения, «рвать стих», лишая его плавности и придавая ему предельную напряженность звучания. Благодаря этим приемам, Цветаева добивается неповторимой интонации стихотворения, его насыщенности и яркости:
Ибо не ведающим лет – Спи! –
Головокруженье нравится.
Лягу – с кем-то по соседству? – До скончанья лет.
Слушайте! – Я не приемлю!
II. Единство жизни и творчества Марины Цветаевой
Всю жизнь стихи были для Цветаевой средством самовыражения. Она поверяла им все. Каждый эпизод ее жизни можно отследить по ее стихам. Вот Февральская революция: «Пал без славы орел двуглавый. Царь! – Вы были неправы», – по этим строкам видно, что к революции Цветаева отнеслась как бы машинально, что происходившие события не затронули её души. Вот отклик Цветаевой на гражданскую войну, разлуку с мужем: «Добровольчество – это добрая воля к смерти», «Белая гвардия, путь твой высок: Черному дулу – грудь и висок»; «Бури-вьюги, вихры-ветры вас взлелеяли, А останетесь вы в песне – белы-лебеди!», – здесь мы видим ее отношение к Белой армии, тоску по обреченным героям, идеальным и благородным воинам. Суровая доля ее мужа С.Я. Эфрона послужила толчком к созданию «Лебединого стана», цикла стихов, посвященного Белой армии, ее обреченной жертвенности.
В творчестве Цветаевой также видно ее отношение к другим поэтам. Бескорыстно и без малейшей зависти она признавала Ахматову «единодержицею струн» поэзии; оплакивала ее, осиротевшую после смерти Гумилева и Блока: «Высоко твои братья! Не докличешься! Яснооконька моя, Чернокнижница!» На смерть Блока она откликнулась в августе и ноябре 1921-го торжественным реквиемом, в котором хотела передать скорбь всей России:
Не свой любовный произвол
Пою – своей отчизны рану…
Цветаева, встретившись с мужем в Берлине летом 1922, поехала с ним в Чехию. Там они прожили три с небольшим года. Жизнь в чешских деревнях позволила Цветаевой до самых недр души проникнуться природой – вечной, непреходящей, стоящей над всеми людскими несовершенствами, «земными низостями дней»:
Деревья! К вам иду! Спастись
От рева рыночного!
Вашими вымахами ввысь
Как сердце выдышано!..
Что в вашем веянье?
Но знаю – лечите
Обиду Времени
Прохладой Вечности
В Чехии она необычайно страдает от тоски по Родине, но Родине идеальной, не исковерканной:
Покамест день не встал
С его страстями стравленными,
Во всю горизонталь Россию восстанавливаю…
Цветаева любила Родину, и проблема возвращения домой очень мучила ее: «Можно ли вернуться в дом, который – срыт?», «Той России — нету, как и той меня», «Нас родина не позовет!», «Здесь я не нужна. Там я невозможна».
Долгое время Марина Ивановна жила заграницей и только в июне 1939 года приехала в СССР. Далее несчастье за несчастьем: в августе арестовали дочь, в октябре – мужа Цветаевой, Гослитиздат задержал ее сборник стихов, ей не на что было жить. 31 августа 1941 года великий русский поэт Марина Ивановна Цветаева добровольно ушла из жизни в небольшом городке Елабуга. В одной из предсмертных записок были слова: «А меня простите – не вынесла».
В лирике Марины Цветаевой есть какая-то особенная доверительность, открытость. Валерий Брюсов писал, что от её стихов бывает иногда неловко, будто подсмотрел в замочную скважину. И действительно, в стихах — вся ее жизнь.
II. Единство жизни и творчества Марины Цветаевой
Всю жизнь стихи были для Цветаевой средством самовыражения. Она поверяла им все. Каждый эпизод ее жизни можно отследить по ее стихам. Вот Февральская революция: «Пал без славы орел двуглавый. Царь! – Вы были неправы», – по этим строкам видно, что к революции Цветаева отнеслась как бы машинально, что происходившие события не затронули её души. Вот отклик Цветаевой на гражданскую войну, разлуку с мужем: «Добровольчество – это добрая воля к смерти», «Белая гвардия, путь твой высок: Черному дулу – грудь и висок»; «Бури-вьюги, вихры-ветры вас взлелеяли, А останетесь вы в песне – белы-лебеди!», – здесь мы видим ее отношение к Белой армии, тоску по обреченным героям, идеальным и благородным воинам. Суровая доля ее мужа С.Я. Эфрона послужила толчком к созданию «Лебединого стана», цикла стихов, посвященного Белой армии, ее обреченной жертвенности.
В творчестве Цветаевой также видно ее отношение к другим поэтам. Бескорыстно и без малейшей зависти она признавала Ахматову «единодержицею струн» поэзии; оплакивала ее, осиротевшую после смерти Гумилева и Блока: «Высоко твои братья! Не докличешься! Яснооконька моя, Чернокнижница!» На смерть Блока она откликнулась в августе и ноябре 1921-го торжественным реквиемом, в котором хотела передать скорбь всей России:
Не свой любовный произвол Пою – своей отчизны рану…
Цветаева, встретившись с мужем в Берлине летом 1922, поехала с ним в Чехию. Там они прожили три с небольшим года. Жизнь в чешских деревнях позволила Цветаевой до самых недр души проникнуться природой – вечной, непреходящей, стоящей над всеми людскими несовершенствами, «земными низостями дней»:
Деревья! К вам иду! Спастись От рева рыночного! Вашими вымахами ввысь Как сердце выдышано!.. Что в вашем веянье? Но знаю – лечите Обиду Времени Прохладой Вечности
В Чехии она необычайно страдает от тоски по Родине, но Родине идеальной, не исковерканной:
Покамест день не встал С его страстями стравленными, Во всю горизонталь Россию восстанавливаю…
Цветаева любила Родину, и проблема возвращения домой очень мучила ее: «Можно ли вернуться в дом, который – срыт?», «Той России — нету, как и той меня», «Нас родина не позовет!», «Здесь я не нужна. Там я невозможна».
Долгое время Марина Ивановна жила заграницей и только в июне 1939 года приехала в СССР. Далее несчастье за несчастьем: в августе арестовали дочь, в октябре – мужа Цветаевой, Гослитиздат задержал ее сборник стихов, ей не на что было жить. 31 августа 1941 года великий русский поэт Марина Ивановна Цветаева добровольно ушла из жизни в небольшом городке Елабуга. В одной из предсмертных записок были слова: «А меня простите – не вынесла».
Особое место среди поэтов Серебряного века
Цветаева вошла в русскую литературу, когда все были увлечены символизмом, но уже зарождались и набирали популярность новые течения: футуризм и акмеизм. Но она обрела свой особенный путь, не желая поддаваться чужим влияниям, стараясь избегать заимствования и подражания, сама о себе говорила, что «ни в одну форму не умещается». Тем не менее высоко ценила талант своих литературных кумиров: Блока, Ахматовой, Маяковского, хотя не разделяла многих творческих или политических взглядов. Во времена повсеместного увлечения декадентской поэзией ее творчество выделялось своей «жаждой жить», которую она, несмотря на трагедии в своей судьбе, пыталась сохранить до конца жизни.
Эффективно подготовиться к ЕГЭ по литературе помогут тщательно продуманные онлайн-курсы
Образ Родины и Москвы в творчестве Цветаевой
Москва олицетворяла для Цветаевой патриархальную Россию, освященную божественным провидением. С этим городом связаны радостные и трагические периоды ее жизни: сказочное детство, замужество, разлука с мужем, рождение дочерей, голод во время гражданской войны, смерть младшей дочки. В цикле «Стихи о Москве», состоящим из 9 стихотворений, провозглашается первенство любимого города, в котором «сорок сороков церквей» смеются над гордыней Петра I, построившего новую европейскую столицу. Цветаева создала поэтический образ старинной Москвы, «странноприимного дома», с его привольным колокольным семихолмием, святынями, храмами.
Часто сравнивают творчество московского поэта Цветаевой и петербургского поэта Ахматовой. Лирика Ахматовой и Цветаевой тесно связаны с их любимыми городами. Если Петербург своим «строим и стройным видом» влиял на поэзию «златоустой Анны всея Руси», по выражению Цветаевой, то стихийность и святость Москвы определили ее собственное мировоззрение.
Предварительный просмотр:
Основные темы творчества М. Цветаевой
Тема Родины, «собирание» России в произведениях М. Цветаевой.
Изучение русской поэзии начала XX века позволяет выполнить сравнительный анализ развития традиционной темы в литературе – темы России – в творчестве А. Блока и С. Есенина, М. Цветаевой и А. Ахматовой.
Урок-семинар по теме: «М.И. Цветаева. Лирика. Тема России – важнейшая в творчестве поэтессы» проводится на основе самостоятельной работы в малых группах. Задания для каждой группы разработаны так, чтобы учащиеся провели самостоятельное исследование развития темы России в творчестве Цветаевой, обусловленное трагедией личной судьбы поэтессы и судьбы целого поколения, которому суждено было пройти через испытание эмиграцией, а на родине оказаться «на чужбине».
II. Единство жизни и творчества Марины Цветаевой
Всю жизнь стихи были для Цветаевой средством самовыражения. Она поверяла им все. Каждый эпизод ее жизни можно отследить по ее стихам. Вот Февральская революция: «Пал без славы орел двуглавый. Царь! – Вы были неправы», – по этим строкам видно, что к революции Цветаева отнеслась как бы машинально, что происходившие события не затронули её души. Вот отклик Цветаевой на гражданскую войну, разлуку с мужем: «Добровольчество – это добрая воля к смерти», «Белая гвардия, путь твой высок: Черному дулу – грудь и висок»; «Бури-вьюги, вихры-ветры вас взлелеяли, А останетесь вы в песне – белы-лебеди!», – здесь мы видим ее отношение к Белой армии, тоску по обреченным героям, идеальным и благородным воинам. Суровая доля ее мужа С.Я. Эфрона послужила толчком к созданию «Лебединого стана», цикла стихов, посвященного Белой армии, ее обреченной жертвенности.
В творчестве Цветаевой также видно ее отношение к другим поэтам. Бескорыстно и без малейшей зависти она признавала Ахматову «единодержицею струн» поэзии; оплакивала ее, осиротевшую после смерти Гумилева и Блока: «Высоко твои братья! Не докличешься! Яснооконька моя, Чернокнижница!» На смерть Блока она откликнулась в августе и ноябре 1921-го торжественным реквиемом, в котором хотела передать скорбь всей России:
Не свой любовный произвол Пою – своей отчизны рану…
Цветаева, встретившись с мужем в Берлине летом 1922, поехала с ним в Чехию. Там они прожили три с небольшим года. Жизнь в чешских деревнях позволила Цветаевой до самых недр души проникнуться природой – вечной, непреходящей, стоящей над всеми людскими несовершенствами, «земными низостями дней»:
Деревья! К вам иду! Спастись От рева рыночного! Вашими вымахами ввысь Как сердце выдышано!.. Что в вашем веянье? Но знаю – лечите Обиду Времени Прохладой Вечности
В Чехии она необычайно страдает от тоски по Родине, но Родине идеальной, не исковерканной:
Покамест день не встал С его страстями стравленными, Во всю горизонталь Россию восстанавливаю…
Цветаева любила Родину, и проблема возвращения домой очень мучила ее: «Можно ли вернуться в дом, который – срыт?», «Той России — нету, как и той меня», «Нас родина не позовет!», «Здесь я не нужна. Там я невозможна».
Долгое время Марина Ивановна жила заграницей и только в июне 1939 года приехала в СССР. Далее несчастье за несчастьем: в августе арестовали дочь, в октябре – мужа Цветаевой, Гослитиздат задержал ее сборник стихов, ей не на что было жить. 31 августа 1941 года великий русский поэт Марина Ивановна Цветаева добровольно ушла из жизни в небольшом городке Елабуга. В одной из предсмертных записок были слова: «А меня простите – не вынесла».
В Москве не до стихов?
Особая позиция Цветаевой в русской литературе не в последнюю очередь обусловлена тем, что девочка Марина появилась на свет пусть и в интеллигентной, творческой семье, но не в Петербурге, куда стекались крупнейшие стихотворцы 1900-х, а в Москве. «Башня» Вячеслава Иванова, где по средам читали свои произведения Бальмонт и Сологуб; Институт Живого Слова — место проведения первых лекций Николая Гумилёва; кафе «Подвал Бродячей Собаки» — излюбленное место как начинающих футуристов, так и акмеистов, — все эти знаковые места располагались в Санкт-Петербурге.
Конечно, это не значит, что в Москве начала ХХ в. вовсе не было литературного процесса. Так, участник группы «новокрестьянских поэтов», а впоследствии имажинист С. А. Есенин успел пожить не только в Петербурге, но и в Москве, где сейчас планируют воссоздать некогда знаменитое «Кафе имажинистов». Перу В. В. Маяковского принадлежат знаменитые строки: «Я хотел бы жить и умереть в Париже, / Если б не было такой земли — Москва», в этом городе в 1920-х действовало его детище — ЛЕФ, «Левый фронт искусств». Не раз бывали в городе на семи холмах и Александр Блок, и Анна Ахматова; и всё-таки ключевые свои произведения они писали в Петербурге — и о Петербурге. Если бы Цветаева появилась на свет в Северной столице, кто знает, может, она и примкнула бы к одному из прославленных литературных «лагерей». Однако в Санкт-Петербурге Марина Ивановна побывала лишь трижды, причём один из таких визитов продлился лишь сутки.
Труб – лишь только лепет
Трав – перед тобой.
Марина Цветаева – большой поэт, ее вклад в культуру русского стиха XX века значителен. Судорожные и вместе с тем стремительные ритмы Цветаевой – это ритмы XX века, эпохи величайших социальных катаклизмов и грандиозных революционных битв.
Марина Ивановна Цветаева (1892-1941) в начале творческого пути считала себя и была последовательным романтиком. Она наиболее полно выразила в русской литературе неоромантические
веяния, которым был отмечен серебряный век. Яркой приметой русского романтизма была цыганская тема. Она оказалась одной из центральных в ранней лирике Цветаевой. На страницах ее первых книг мы замечаем влияние Байрона, Пушкина как романтика, Батюшкова. Ее излюбленные слова –
никогда
и
навеки
– слова, обозначающие романтические крайности. При всем неповторимом своеобразии она стала преемницей традиций экспрессионизма и кубофутуризма. Приемы поэтической речи у нее именно футуристические: напряженное внимание к звучанию речи, слову и словообразованию, обилие пауз (цветаевские тире соответствуют не синтаксису, а эмоциям), синтаксис, противостоящий бытовой речи, стих, нарушающий нормы силлаботоники, ораторская интонация, срывающаяся на крик, вопль. Основным для Цветаевой становится прием смыслового варьирования. В ее сознании возникает какая-то мысль, обычно в метафорической форме, в виде афористической формулы. Этот зародыш стихотворения становится инвариантом, неизменной основой; она многократно варьируется, и эти варианты составляют основную ткань произведения.
Первый сборник стихов – «Вечерний альбом» (1910), сборники «Волшебный фонарь», «Из двух книг», «Версты», «Ремесло», «После России» и др. Поэмы «Царь-Девица», «Поэма горы», «Поэма конца», «Поэма лестницы», «Поэма воздуха», «Автобус» и др. Пьесы «Конец Казановы», «Федра» и др. Эссе «Мой Пушкин».
В первой книге – этюды, лирические картинки, зарисовки жизненных ситуаций, душевных конфликтов. В названиях стихотворений проступает живописный импрессионизм: «Дортуар весной», «В Люксембургском саду», «Дама в голубом», «Акварель», «Книги в красном переплете». Также музыкальные ассоциации. Художественный синтез.
Не принадлежала ни к одной из поэтических групп. Но имело место влияния символизма, которое проявилось, прежде всего, в представлении о том, что поэт – посредник между миром человеческим и астралом и роль его на земле – преобразующая. Артистическая натура Цветаевой, отсутствие каких-либо усилий, направленных на создание имиджа поэта, органичный вход в литературу.
Романтизм Марины Цветаевой
Марина Цветаева является одной из самых ярких, неугасаемых звезд поэзии 20 века. в 1913 году в своем стихотворении она писала: “Легко обо мне подумай, Легко обо мне забудь”. Однако, чем больше времени проходит с момента ее смерти, тем сложнее ее забыть, а вернее, – невозможно. Творчество Цветаевой сложно постичь до конца и до конца его расшифровать. ее творчество ни на что не похоже, оно уникально и своеобразно.
Многие предпринимали попытки раскрыть талант Цветаевой, утвердить, оспорить или опрокинуть его. Писатели и критики русского зарубежья по-разному относились к ее творчеству и по-разному о писали о Марине Цветаевой. Например, Слоним, русский редактор, был твердо уверен в том, что однажды наступит такой день, когда творчество Цветаевой будет вновь открыто и оценено по достоинству, и наконец займет заслуженное место в качестве одного из самых интересных литературных явлений дореволюционной эпохи.
Марина Цветаева родилась 8 октября 1892 года в Москве, в семье профессора. Детство провела в Москве, в Тарусе (между Серпуховом и Калугой), в швейцарских и немецких пансионах; в Ялте: мать болела туберкулезом, и все переезды были связаны с ее лечением. Училась музыке: мать хотела видеть ее пианисткой. По-видимому, лет в девять-десять уже сочиняла стихи — к неудовольствию матери. Детей было четверо: от первого брака И. В. Цветаева — дочь и сын, и от второго — Марина и ее младшая сестра — Анастасия. Когда сестрам было четырнадцать и двенадцать лет, мать умерла от чахотки.
Марина Ивановна Цветаева (26.IX/8.X.1892, Москва — 31.VIII.1941, Елабуга) заявила о себе в литературе в 1910 г., когда, еще будучи гимназисткой, издала на собственные средства небольшим тиражом книжку стихов «Вечерний альбом». А. Блок считал 1910 г., год смерти В. Комиссаржевской и Л. Толстого, знаменательным для русской литературы. Действительно, в последующий период в ее среде стали заметны новые явления: кризис и попытки его преодоления в движении символистов, антисимволистские эскапады жаждавших самоопределения акмеистов, впервые дали о себе знать забияки-футуристы; часто вздорные, но, тем не менее, претенциозные попытки занять место под литературным солнцем имажинистов, футуристов, биокосмистов и просто ничевоков. Борьбой этих групп и группочек отмечено литературное десятилетие России после 1910 г.
Тем примечательнее, что строгая девушка в очках, начинающий поэт М. Цветаева, с самых первых шагов на поэтическом поприще отстранилась от всяких литературных баталий и не связала себя никакими групповыми обязательствами и принципами; ее интересовала только поэзия. Не смущаясь, она отправила свою книгу на рецензию М.Волошину, В.Брюсову и Н.Гумилеву, и отзыв мэтров был в целом благожелательным. Ее талант был замечен и признан, что подтвердилось год спустя, когда ее стихи были включены в «Антологию» «Мусагета» (1911) в очень почетной компании — Вл. Соловьев, А.Блок, Андрей Белый, М. Волошин, С. Городецкий, Н. Гумилев, В. Иванов, М.Кузмин, В. Пяст, Б. Садовской, В. Ходасевич, Эллис. Видимо, это воодушевило молодого автора, и вскоре М. Цветаева выпускает второй сборник стихов «Волшебный фонарь» (1912). Но ко второму сборнику требования критики более строги, чем к юношескому дебюту: Н. Гумилев в журнале «Аполлон» назвал «Фонарь» подделкой, тогда как «Вечерний альбом», по мысли критика, воплощал «неподдельную детскость»; В. Брюсов в «Русской мысли» (1912. № 7) заявил, что пять-шесть хороших стихотворений тонут «в волнах чисто «альбомных» стишков». И тут проявилось важное качество Цветаевой-поэта — ее умение постоять за себя; бесстрашно она вступает в полемику с Брюсовым, защищая свои создания. Но, судя по всему, суровая критика старших собратьев по перу не прошла для Цветаевой бесследно — в последующие годы она пишет много, а публикует мало, главным образом небольшие подборки в три-четыре стихотворения в журнале «Северные записки». Часто цитируют «провидческие» стихи молодой Цветаевой:
Разбросанным в пыли по магазинам
(Где их никто не брал и не берет!),
Моим стихам, как драгоценным винам,
Настанет свой черед.
Сама Цветаева эту строфу позже, уже в 30-е годы, назвала формулой наперед своей писательской и человеческой судьбы. Справедливости ради, однако, нужно отметить, что тем «стихам, написанным так рано», черед не наступил, большая часть их в позднейших собраниях стихотворений Цветаевой не воспроизводилась. Зато уже с середины 1910-х годов появляются стихи, в которых слышится поэтический голос автора — его невозможно спутать ни с чьим другим: «Я с вызовом ношу его кольцо…», «Мне нравится, что вы больны не мной…», «Уж сколько их упало в эту бездну…», «Никто ничего не отнял…» и др. Наиболее крупным явлением поэзии Цветаевой этих лет стали стихотворные циклы — «Стихи о Москве», «Стихи к Блоку» и «Ахматовой».
Цель данной работы – рассмотреть «отдать и отнять» в поэтическом мире М. Цветаевой.
Задачи:
— рассмотреть мотив «отдачи» в раннем творчестве;
— выявить основные мотивы в творчестве М.И.Цветаевой;
— рассмотреть последний период жизни и творчества.